Добрый вечер)

[batman-slash]

Неоконченный поединок

Автор: Jenny
Фэндом: Темный Рыцарь
Пейринг: Бэтмен/Джокер
Рейтинг: NC-17
Жанр: драма
Дисклеймер: права на персонажей принадлежат создателям фильма


Огни Готэма, раскинувшегося внизу, бьют в спину. А по лицу бродят, сталкиваясь и снова расходясь, точки лазерных прицелов. Искаженный рупором голос кажется испуганным и визгливым.
- Вы – два опаснейших преступника Готэма.
Голос не спрашивает – утверждает.
Моя рука лежит на спине Джокера и кажется, что это – единственная защита от столпившихся в глубине крыши испуганных людей с оружием.
- О-о, Темный рыцарь Готэма нынче в немилости, - усмехается Джокер. Он стоит совсем рядом, так, что я чувствую его дыхание на своем лице, и его язык касается моих губ, когда он нервно облизывается. От него пахнет порохом и гримом – остро, неприятно.
- Поднимите руки! – срывается голос в рупоре.
Я вглядываюсь в темноту, испещренную огоньками прицелов, и думаю, что среди этих людей могут быть те, кого я называл своими друзьями.
- Подними руки, - прошу я Джокера.
- А что мне за это будет? – ухмыляется он, кладет руки мне на плечи и заглядывает в лицо. Его карие глаза, обведенные густым гримом, болезненно блестят. Он даже не пытается снять мою маску, скорее не видит в этом необходимости, чем боится электрошока.
- Подними руки, - повторяю я, и мой голос смешивается с дрогнувшим голосом рупора.
Я ударил бы Джокера, если был бы уверен, что люди в темноте не начнут стрелять.
Он решает за меня: придвигается ближе и мягко целует в губы, а потом, не отстраняясь, поднимает руки.
- А я даже надеялся, что ты не вытерпишь, - ухмыляется он. В нем есть что-то истерично-искусственное, как вживленная под кожу неизлечимая болезнь.
Я заставляю себя отвести взгляд от его лица и посмотреть в темноту, туда, откуда доносится испуганный голос.
- Отойдите от края.
Я не успеваю понять смысла сказанного, когда узкий бортик крыши выскальзывает из-под ног и над головой парашютом раскрывается звездное небо.
- Что?..
- Мы падаем, - беспечно констатирует Джокер, обнимая меня за шею, потому что у тяжелого, состоящего из титановых пластин костюма не за что уцепиться.
- Я думал, ты умеешь летать, - разочаровано бормочет Джокер и начинает смеяться. Мне кажется, что ветер смеется с ним в унисон.
Мне не видно, насколько стремительно приближается асфальт, поэтому я не боюсь. Зато боится Джокер. Он все-таки не хочет умирать. Его страх – в смехе, который становится все истеричнее и в том, как каменеют мышцы, обнимающие меня – я чувствую это даже через костюм.
Когда он беспомощно тычется губами мне в лицо, я расправляю крылья. Мне не хватит ни сил, ни жестокости, чтобы сломать его, зато хватит безжалостности, чтобы отметить, насколько тише стал его смех. Хотя он, возможно, просто охрип.
Мы приземляемся на крышу, и я швыряю Джокера на спину, падаю над ним на колени. Я спрашиваю себя, почему не сбросил его, и не могу найти ответа. Наверное, я просто не хочу его находить.
Джокер протягивает руку и пальцами стирает свой грим с моих губ. Я многое отдал бы за то, чтобы у него помутнело в глазах. Тогда я смог бы уйти. Но он смотрит на удивление ясно, только лопнул сосудик в глазу, окрашивая алым глазное яблоко. Мой кулак замирает у его щеки, не касаясь. Я давно уже понял, что не смогу убить его, слишком уж мы похожи – изгои Готэма.
Джокер рисует на моих щеках воображаемые линии и спрашивает с ухмылкой, навсегда врезавшейся в лицо:
- Знаешь, откуда эти шрамы?
А потом приподнимается и целует меня в губы. Быстро, но не жадно, спокойно, но настойчиво. От него пахнет пьяной пылающей ночью, дымом и жженым сахаром.
Я ловлю губами его губы, вжимаю его затылком в пыль крыши. Задыхаюсь, вымещая в поцелуе всю свою ненависть. К Рэйчел, которой больше нет, к Харви Денту, не способному отстоять то, что ему дорого, к Готэму, безнадежно поправшему все человеческие ценности, к этому сумасшедшему изуродованному парню, которому я так завидую…
Я ломаю пряжку его брюк, срываю с худых бедер измятую ткань. Он усмехается мне в губы, выгибается, то ли помогая, то ли, наоборот, мешая. Шепчет что-то мне в губы, но я едва ли могу разобрать слова:
- А ты сможешь себе это простить?..
Я стаскиваю перчатку и провожу ладонью по его бедру. Кожей по коже.
Я беру его прямо там, и он несколько секунд задыхается от боли, до крови прикусывая губы, так и не прерывая поцелуя. Я смотрю, как собираются слезы в уголках его смеющихся глаз, и перебиваю вспыхнувшим удовольствием внезапно вспыхнувшую жалость…

Когда я ухожу, оставляя его, голого, окровавленного, визгливо хохочущего, мне снова кажется, что я проиграл.