Представляю на суд читателей сообщества свой свежезаконченный фанфик.
Всем, кто прочитает, заранее большое спасибо
Название: Один из нас
Пэйринг: Бэтмен/Джокер
Жанры: drama, angst, suspense, pre-slash, POV Джокера
Рейтинг: PG
Дисклеймер: Персонажи принадлежат DC Comics. Бэтмена придумал Боб Кейн, за что ему большое человеческое спасибо.
Комментарий: Имеются отсылки к событиям комикса Алана Мура "The Killing Joke", но, если вы комикса не читали, я думаю, восприятию сюжета в целом это не сильно повредит. На спойлер тоже не тянет.
Беты не было, так что, если вы обнаружили ашипку или очепятку, не стесняйтесь мне об этом сообщить, я буду только благодарна =)
читать
Один из нас
Взгляды гостей будто проходят сквозь меня.
Сделаться невидимкой среди лощеных промышленников, по сравнению с банковскими счетами которых готэмский муниципальный бюджет кажется очаровательной нелепицей, вроде карманных денег третьеклассника – проще некуда. Стоит выкрасить волосы в мышиный цвет, надеть серый в полоску костюм за триста долларов, и они тебя в упор не видят.
Если кто-то и останавливает на мне блуждающий взгляд, то только затем, чтобы подумать: «Бог мой, кто пустил сюда этого занюханного клерка?», – и через секунду отвернуться, начисто забыв о моем существовании. Даже снующие туда-сюда официанты не обращают на меня ни малейшего внимания. Нет более близоруких и самодовольных людей, чем прислуга богачей. На всякого, кто не способен купить их за сотню в час они смотрят с презрением и превосходством.
Я ловлю одного из черных фраков за рукав. Он резко останавливается и едва не роняет поднос. Он стоит дорого, он вышколен, он знает свое дело, он может пройти с подносом по канату, натянутому над ареной цирка, не уронив ни единой капли шампанского, он не выпустит этот поднос из рук даже подыхая. Бокалы звенят, официант поворачивается, на его лице безупречно услужливое выражение, он готов извиниться, но серый в полоску костюм делает свое дело. Я вижу раздражение в направленном на меня взгляде. Я все еще держу его за рукав. Мне хочется заломить его руку за спину и приставить нож к его горлу, и стереть с его лица это тупое самодовольство, заставить его корчиться от боли и дрожать от страха. Но я только беру с подноса бокал, и отпускаю черного фрака прочь. Сегодня у меня есть куда более важные дела, и куда более интересный объект для экспериментов, чем рядовая мразь.
Потягивая шампанское из бокала, я наблюдаю за мистером Брюсом Уэйном. Ни одно мероприятие в городе не обходится без его участия. Он идеальный кандидат для того, чтобы разрезать красную ленточку, такие как он приносят удачу и привлекают посетителей. Мистер Брюс Уэйн непринужденно улыбается гостям, обнажая идеальные зубы цвета слоновой кости. Он весь сверкает, будто хорошо начищенный ботинок. Его волосы подстрижены и уложены по последней моде, костюм сидит на нем как влитой. От мистера Брюса Уэйна невозможно оторвать взгляд, в нем нет ни единого несовершенства, он безупречен.
Одним глотком я опустошаю бокал и отставляю его в сторону. Засунув руки глубоко в карманы брюк, я подхожу ближе, останавливаюсь в нескольких метрах, дожидаясь, когда мистер Брюс Уэйн, в очередной раз осматриваясь вокруг, скользнет по мне безразличным взглядом. Одна секунда – и он уже смотрит совсем в другом направлении. Для таких как он я – невидимка. Но ты узнал меня.
Ты не мог не узнать меня. Несмотря на волосы мышиного цвета, отсутствие грима и тщательно замаскированные шрамы на щеках. Ты – лучший в мире детектив, ты – мистер Шерлок Холмс, и ты умеешь проникать взором за маскировку. После всех этих лет ты не мог не узнать меня.
Мистер Брюс Уэйн продолжает непринужденно улыбаться. Я восхищен, и мне почти жаль его. Нелегко, должно быть, держать тебя в узде, но ему удается. Он сильнее, чем может показаться. Он бросает на меня еще один мимолетный взгляд, и ты жадно цепляешься за меня, стараясь разглядеть как можно больше. Ты невозможен. Ты думаешь, что я ничего не знаю про мистера Брюса Уэйна, я вижу это в твоих глазах, думаешь, что пока я ничего не знаю, превосходство на твоей стороне. Читать тебя легче, чем утреннюю газету через плечо сидящего рядом в автобусе. Ты думаешь, что в карманах брюк я держу какое-то оружие. Ты так легко идешь на поводу, что мне становится смешно. Ты понимаешь, что я здесь не просто так. Ты хочешь знать зачем. Никаких секретов.
Я здесь затем, чтобы покончить с этим раз и навсегда.
***
Мистер Брюс Уэйн поворачивается так, чтобы постоянно держать меня в поле зрения. Я делаю ему одолжение и не двигаюсь. Я не отрываю от него глаз, и он это чувствует, ему неуютно, но он не позволяет себе этого выказать. Мистер Брюс Уэйн – сама невозмутимость, тебе стоило бы у него поучиться. Он беседует с кем-то из журналистов и смотрит в мою сторону так, как задумавшись, смотрят в одну точку. На мгновение мы встречаемся взглядами, и я не понимаю, как мог так долго ошибаться в тебе.
Впрочем, даже лучшие из нас совершают ошибки. Даже ты. Даже мистер Брюс Уэйн.
Я хотел уничтожить тебя, стереть с лица Земли, потому что одним своим существованием ты ломал мой мир. Из-за тебя у меня начинались головные боли. Я пытался найти способ объяснить тебя и не мог, я отказывался верить в тебя, считая, что ты всего лишь плод моего воспаленного воображения, но это работало только до тех пор, пока я вновь не сталкивался лицом к лицу с тобой, спасающим невинные жизни и без единого выстрела обезвреживающим преступника. Я бросал тебе вызов за вызовом, испытывал тебя, ломал тебя. Но ты не сдавался, оставаясь воплощением чести, справедливости, благородства, бескорыстия – всего того, что существует в одной вселенной с Санта-Клаусом и Зубной феей, и о чем смешно говорить всерьез.
Я почти готов был поверить в тебя.
Я охотился за тобой долгие годы. Надо отдать тебе должное, ты – лучший в мире детектив и прекрасно умеешь заметать следы. Но ты знаешь не хуже заключенного 0751 психиатрической лечебницы Аркхэм бывшего окружного прокурора и прославленного борца с преступностью Харви Дента как много в жизни решает случай. Я столкнулся с мистером Брюсом Уэйном на улице, совершенно случайно. Можешь себе представить, каково это, вдруг ни с того ни с сего оказаться нос к носу с решением задачи, над которой ты ломал голову все последние годы? Я до сих пор помню ярость в твоих глазах, во взгляде, которым ты провожал меня, зная, что сейчас, при свете дня на многолюдной улице ты ровным счетом ничего не можешь поделать.
Мистер Брюс Уэйн на несколько секунд исчез, растворился в тебе, ты был настолько очевиден, что, я ждал, когда десятилетние мальчишки начнут сбегаться к тебе за автографами. Но твоего короткого присутствия на этой улице не заметил никто кроме меня. А потом мистер Брюс Уэйн хлопнул дверью автомобиля и унесся прочь.
Собрать остальную часть головоломки не составило труда.
Удивительно и странно, как легко порой из одних вещей получаются совершенно другие. Можно смешать краски двух разных цветов и получить третий – ни капли не похожий на исходные. Можно смешать два химических соединения – и получить абсолютно новую структуру. Можно смешать агрессию, ненависть и жажду мести с детской травмой и навязчивой идеей – и получить благородного рыцаря ночи, неуловимого борца со злом, единственного, кому не все равно.
Считая тебя цельной личностью, я явно переоценивал твою роль в этом тандеме. Теперь мистер Брюс Уэйн представляется мне куда более интересным объектом для исследований. Еще в детстве смерть родителей надломила его, и сквозь образовавшуюся трещину в его душу пробрался ты, и начал пожирать его изнутри, как червь-паразит, как раковая опухоль. Ты его демон, и без него ты – ничто. А я почти готов был поверить в тебя.
***
Пожалуй, стоит перейти к активным действиям прежде, чем мистер Брюс Уэйн решит их предупредить. Я бесцеремонно хватаю за фалду еще одного черного фрака, который, с трудом сдерживая злобу, ждет, пока я возьму с его подноса бокал, и пускается бежать, не дожидаясь благодарности или хотя бы кивка.
Я подхожу к мистеру Брюсу Уэйну, все еще держа одну руку в кармане. Мне хочется тебя подразнить. Я делаю глоток из бокала, и говорю:
– Добрый вечер, мистер Уэйн.
Он видел, что я направляюсь в его сторону, и успел совладать с тобой. Я не вижу в его взгляде ничего, кроме учтивой растерянности, какая обыкновенно появляется в глазах человека, пытающегося припомнить, встречались ли вы раньше. Я совсем не вижу тебя в его взгляде, и мне это нравится.
– Добрый вечер, мистер...
– Ээээ, – я задумчиво покусываю край бокала, и через несколько секунд выдаю бесстыдно очевидную ложь. – Смит. – Мне хочется разозлить тебя.
– Приятно познакомиться, мистер Смит, – мистер Брюс Уэйн протягивает мне руку. Левую. Столько лет, и ты по-прежнему меня недооцениваешь, если надеешься, что я попадусь на эту удочку. Усмехнувшись, я достаю руку из кармана и сжимаю теплую сухую ладонь мистера Брюса Уэйна. Странное ощущение. Я заглядываю ему в глаза, пытаясь встретить твой взгляд, мне хочется, чтобы ты осознал сейчас, кому пожимаешь руку, но натыкаюсь лишь на внимательный, настойчивый и слегка недоуменный взгляд совсем незнакомых глаз. Они серые. Я восхищаюсь мистером Брюсом Уэйном.
Я понимаю, что держу его руку уже слишком долго, и неохотно отпускаю.
– Бросьте, – говорю я ему.
Я допиваю шампанское и втискиваю бокал на поднос пробегающего мимо черного фрака. Я подхожу к мистеру Брюсу Уэйну вплотную и приподнимаюсь на цыпочки.
– Ты прекрасно понимаешь, кто я такой, правда? – шепчу я ему на ухо. Я представляю, как его губы сжимаются в тонкую злую линию, а в глазах вспыхивает твоя ненависть. У меня есть прекрасная возможность унизить тебя, и я не могу ей не воспользоваться. – Тебе кажется, будто ты контролируешь ситуацию, оставаясь в тени. Ты всегда был слишком самоуверенным.
– Простите? – я слышу тебя, ты отчаянно цепляешься за последнюю эфемерную возможность сохранить свое положение. Мистер Брюс Уэйн пытается отстраниться, но я кладу руку ему на плечо и удерживаю рядом.
– Оставь это. Мы оба знаем, что у тебя нет шансов, – мне кажется, я слышу, как внутри мистера Брюса Уэйна закипает твоя ярость. Мне стоит огромного труда не расхохотаться. – Я полагаю, ты понимаешь, что я здесь не для того, чтобы пить бесплатное шампанское и глазеть по сторонам. Я не рассчитывал, что ты появишься так рано и испортишь весь сюрприз. Боюсь, мне придется завязать тебе глаза и посадить в чулан до тех пор, пока все не будет готово, – я лгу, но знаю, что ты веришь, потому что это похоже на правду о нас. – Если ты не хочешь, чтобы непоправимое случилось до того, как ты успеешь пошевелить хоть пальцем во имя спасения всех этих жирдяев, тебе лучше меня слушаться. Понимаешь?
– Понимаю, – так тихо, что я едва улавливаю среди музыки, гомона светской болтовни и звона бокалов.
– Прекрасно. Нам обоим выгодно не привлекать лишнего внимания. Боюсь, если мы уйдем вместе после столь… интимной беседы, тебе не избежать лишних сплетен, – я откровенно издеваюсь над тобой, и ты реагируешь, остро, агрессивно, как школьник, которого дразнят одноклассники. Я слышу, как ты стискиваешь зубы, как учащается твое дыхание. – Я предлагаю поступить следующим образом. Я уйду сейчас, ты последуешь за мной через пять минут, найдешь мою машину – красный «Форд» девяносто пятого года выпуска. Единственный «Форд» на этой паршивой стоянке, не перепутаешь. Пассажирское сиденье – твое. А пока ты один, веди себя хорошо и не делай того, чего не сделал бы я. – Шутка, откровенно говоря, так себе, но я усмехаюсь.
Я отстраняюсь, замечая через плечо мистера Брюса Уэйна, что кто-то из журналистов уже успел сделать снимок. Завтра его желтая газетенка выйдет с сенсационным материалом на первой полосе. В этом есть какая-то злая ирония, не правда ли?
– Мы договорились?
– Разумеется, – ты сверлишь меня хищным взглядом. Я умею вывести тебя из равновесия, и мне это льстит.
– В таком случае, до скорой встречи, – я протягиваю руку, и ты сжимаешь ее в своей, холодной и тугой как тиски. – Прошу вас иметь в виду, что в случае нарушения условий договора, я оставляю за собой право действовать по своему усмотрению.
Я разворачиваюсь и иду к выходу, чувствуя твой взгляд на своей спине. Ты гадаешь, как я умудрился сплести паутину под самым твоим носом без твоего ведома, ты спрашиваешь себя, где допустил ошибку, не догадываясь, что допустил ее только что. Ты самый лучший в мире детектив, но, должно быть, ужасно играешь в покер.
***
Я верчу в руках старый потертый револьвер. Да, именно револьвер. Мне показалось, что для такого случая нам нужно что-то особенное. Торговец, до омерзения скользкий тип, пытался убедить меня, будто это то самое оружие, из которого Мелвин Первис уложил Джонни Диллинджера. Чепуха. Сегодня у этого револьвера будет первый и единственный шанс войти в историю.
Время тянется невыносимо долго, и я начинаю думать, что ты не придешь. Я почти надеюсь, что хотя бы в этот раз ты не пошел у меня на поводу, что мистер Брюс Уэйн поступил как достойный гражданин своей страны и, стоило мне выйти за дверь, сообщил в службу охраны о том, что в красном «Форде» девяносто пятого года выпуска находится опасный, возможно, вооруженный преступник. Я почти надеюсь, что сейчас полицейские громкоговорители сотрясут воздух заманчивым предложением выйти из машины с поднятыми руками. Я решил, что все должно кончиться сегодня, но даже мне иногда бывает страшно.
Но вот дверь автомобиля открывается, и мистер Брюс Уэйн оказывается рядом, заполняя собой большую часть пространства. Я кидаю револьвер под сиденье.
– Ты пришел, – говорю я.
– У меня был выбор? – рычишь ты в ответ, не стараясь сдерживаться теперь, когда мы наедине.
Да, у тебя был выбор. Вся твоя жизнь – это выбор, и ты почему-то упорно делаешь его не в свою пользу.
– Пристегнись. Не хочу, чтобы по дороге нас остановили копы, потому что тогда мне придется их убить, а ты этого не любишь.
Я сам не знаю, зачем продолжаю доводить тебя. Ты злишься, мистер Брюс Уэйн молча клацает ремнем безопасности. Ты слишком близко, мне приходится отмахиваться от старых, воспитанных годами рефлексов.
– Наконец-то и у меня есть возможность тебя прокатить. Услуга за услугу.
«Форд» неохотно трогается с места. Автомобиль краденый, и через пару часов его должны объявить в розыск. А может быть, уже объявили. Возможно, мы не успеем даже выехать за пределы города, прежде чем нас остановят. В револьвере, который в свое время так и не удостоился чести прикончить врага общества, всего одна пуля, и я не собираюсь тратить ее на простого полицейского.
– Куда мы едем? – спрашивает мистер Брюс Уэйн.
Я неторопливо выезжаю со стоянки, задевая по пути несколько роскошных автомобилей. Эти куски жира поднимут жуткий скандал, я не завидую персоналу парковки.
– Понятия не имею.
Ты злишься, не веришь. А я и в самом деле не знаю. Будем ехать, пока я не решу, что пора остановиться. Или пока не закончится бензин. Это самый непродуманный поступок из всех, какие я когда-либо совершал. Это один из тех случаев, когда выверенный план вселяет не спокойствие, а ужас. Это одно из тех решений, которое нужно торопиться претворить в жизнь прежде, чем передумаешь.
***
Знаете, мистер Уэйн, я продался своим демонам.
Выгодная сделка, вы, как бизнесмен должны меня понять. Рассудок – кому он нужен в этом безумном мире? Чувство ответственности за собственные поступки – без него только проще. Грань между добром и злом – да она настолько призрачна, что лишившись ее восприятия, я даже не заметил перемены.
Что я получил в замен? Себя. Они собрали меня по кусочкам и создали заново. Сделали таким, каким втайне хочет быть каждый, но не осмеливается, будучи отягощенным всем тем, чего я так удачно лишился, заключив сделку с дьяволом. У меня будто крылья выросли. Хотя, скорее наоборот, крылья отвалились, и я, наконец, рухнул с небес на дно смердящей кучи отбросов под названием Готэм.
Здесь, как в кунсткамере, можно наблюдать самые разнообразные уродства человеческих душ. Здесь каждый готов заложить брата, продать ребенка, прикончить родную мать – главное знать, где надавить. Здесь каждый готов совершить подлость – главное, назвать правильную цену. Здесь в каждую улицу, в каждый крохотный переулок насмерть въелась невыносимая вонь выброшенной на помойку разлагающейся морали. И вдруг здесь, среди грязи и смрада, появляется он – рыцарь без страха и упрека, темный ангел, бесконечно благородный и старомодный настолько, что придает ценность человеческой жизни и утверждает, будто ему известно, где кончается "хорошо" и начинается "плохо".
Он следует за мной по пятам, заботливо разрушая все мои планы и сводя на нет любую попытку преподать хоть какой-то урок тварям, населяющим этот город. Несмотря на все мои старания, он никогда не оступается. Он презирает меня, и я это знаю.
Тем сильнее мне хочется сказать: "Да", – когда он однажды предлагает помощь. Но я говорю: "Нет, уже слишком поздно", – потому что это правда. Я продался своим демонам, но, как и всякий, кому доводилось заключать сделку с дьяволом, остался ему должен. И теперь я на самом дне долговой ямы, откуда меня не вытащить даже рыцарю без страха и упрека.
Я отвечаю ему отказом и тотчас знаю, что люблю его. Люблю так, как ценители искусства любят скульптуры Микеланджело или фортепианные концерты Моцарта, так, как жители большого города любят единственную звезду в небе, видимую сквозь клубы индустриального смога, так, как смотрители музея любят самый красивый и дорогой экспонат, выставляемый в специально отведенном для него зале, за ограждением из красных бархатных шнуров. И еще я знаю, что если он предложит снова, я соглашусь.
Он не предлагает. Но я ведь могу надеяться?
***
Надежда, мистер Уэйн – чертовски коварная штука, с которой я предпочитаю не иметь дела. Она умирает последней, но если уж подыхает – норовит утянуть вас за собой.
Я не верил, что он может оказаться человеком, из плоти и крови, таким же как и все другие. Я упорно продолжал искать человека-под-маской, только для того, чтобы оправдать собственную наивность и убедить себя в том, что никогда его не найду. Но однажды он нашелся сам.
Вы, мистер Уэйн, представляете, каково это – понять, что преклоняешься перед горсткой тараканов в чужой голове? Знаете, каково гнить изнутри, чувствуя, как в тебе загибается эта поганая надежда?
Мой рыцарь без страха и упрека наверняка сломал голову, пытаясь понять, где я пропадал последние несколько месяцев. Кое-кто подумал было, что я и вправду умер. Геройски закончил свои дни в придорожной канаве, с пулей в легком, посланной рукой недовольного гонораром наемника. Кое-кто, но только не он.
Мой рыцарь думает, что знает меня как облупленного, и уверен, что все это время я замышлял беспрецедентное по своему размаху и жестокости преступление. Он в бешенстве, его бы воля – он прикончил бы меня прямо здесь и сейчас, навсегда избавив город от нависшей опасности и очистив от лишнего мусора. Но воля, мистер Уэйн, ваша. Именно поэтому вы едете сейчас со мной.
***
Мы едем молча под вялое кряхтение ленивого "Форда". Вглядываясь в пустую безликую пригородную трассу, я прокручиваю в голове все то, что мог бы сказать мистеру Брюсу Уэйну, будь я уверен, что ты не подслушаешь.
Мистер Брюс Уэйн больше ни о чем не спрашивает, справедливо полагая, что не получит хоть сколько-нибудь внятного ответа. Уж точно не сейчас. Он позволил тебе полностью завладеть им, и это ты осматриваешься сейчас вокруг, пытаясь отыскать хоть что-нибудь, что бросило бы луч света на мой без сомнения коварный и жестокий план. Ты запоминаешь каждый поворот, наметывая короткие пути и отступлению. И с подозрением косишься на стрелку индикатора топлива, которая, совершив несколько конвульсивных движений, замирает на нуле. "Форд" протяжно кряхтит в последний раз и, после полутора часов езды, наконец, останавливается. По обе стороны дороги – мрачноватый редкий пригородный лесок. Что ж, декорации – вполне.
– Мистер Уэйн, – при звуке своего имени он невольно оборачивается, на короткое мгновение я встречаюсь с ним взглядом, и мне вдруг кажется, что, несмотря на наше такое недолгое знакомство, он знает обо мне в сотню раз больше, чем ты, Бэтс, хотя бы потому, что он тоже человек. – Приехали, – договариваю я, наблюдая, как ты снова завладеваешь его взглядом. – Выходите.
Он вылезает из машины и захлопывает за собой дверь. Я нашариваю под сиденьем револьвер, и, прежде чем последовать за мистером Брюсом Уэйном, на несколько секунд закрываю глаза и глубоко вдыхаю.
***
Я иду чуть позади, наблюдая, как блестящие ботинки мистера Брюса Уэйна – две тысячи долларов каждый – утопают в грязи. Он выглядит здесь также нелепо, как я в своем трехсотдоллоравом костюме на вечеринке миллионеров. Я начинаю думать, что зря притащил его сюда.
В конце концов, он всего лишь беспомощная марионетка. Вся его сила, до сих пор не позволявшая тебе сожрать его с потрохами – чувство вины за гибель родителей, да страх запачкать руки чужой смертью. Если бы не это, ты уже давно линчевал бы преступников прямо на улицах.
Мысль назойливая, я ее отгоняю.
– Мы на месте, – кричу я вслед мистеру Брюсу Уэйну.
Он оборачивается и смотрит вокруг, очевидно, пытаясь понять, чем это место отличается от десятка таких же, оставшихся позади. А потом он смотрит на меня – твоими глазами, и я вздрагиваю. Похоже, мое мероприятие обречено на неудачу.
– Итак, мистер Уэйн, – я нарочно игнорирую твое присутствие, ты как всегда явился без приглашения, – настало время рассказать вам, для чего мы здесь.
Я начинаю, не дожидаясь его реакции. Если не скажу сейчас, потом могу не осмелиться.
– Как вы уже, должно быть, поняли, судьба трех сотен толстосумов, наслаждающихся жизнью в полутора часах езды отсюда, полностью в моих руках. Стоит мне отдать сигнал, и они исчезнут с лица земли. Однако, как всегда, у вас есть шанс меня остановить. И на этот раз ради спасения жизней ни в чем не повинных ублюдков вам даже не придется рисковать собственной. Я предлагаю вам сделку.
Из кармана брюк я достаю револьвер.
Ты следишь за каждым моим движением, готовый в любую секунду увернуться от выстрела и контратаковать. Держа револьвер за ствол, рукояткой вперед я протягиваю его мистеру Брюсу Уэйну.
– В барабане одна пуля. У вас есть шанс остановить меня. Навсегда. Вы знаете, что делать. В противном случае – вся городская элита взлетает на воздух.
Его глаза очищаются от тебя в долю секунды. Они серые. И радужные оболочки – совсем прозрачные, сквозь них видны растерянность и страх. Мне жаль его.
Мне очень жаль, мистер Уэйн, но я должен это сделать. Я должен узнать, кто вы такой. Я должен понять, способны ли вы сопротивляться собственному безумию, даже тогда, когда ваши страхи начинают работать на него, способны ли противостоять своему кровожадному демону, даже если поддаться ему – единственный выход.
– Я не стану этого делать, – он отступает на шаг назад и инстинктивно прячет руки за спину. Он с детства боится прикасаться к огнестрельному оружию. – Не стану.
– И позволите мне окунуть ваши руки в кровь трех сотен невинных жертв? Бросьте, мистер Уэйн. Такой шанс предоставляется один раз. Вам даже ничего не грозит. С вашими деньгами и моей репутацией вы в два счета докажете, что это была самозащита.
– Зачем ты хочешь, чтобы я убил тебя?
Он смотрит на меня глазами жертвы. И во мне просыпается азарт торговца, понимающего, что стоит еще поднажать и покупатель сдастся. Я оставляю его вопрос без ответа.
– Ты хоть понимаешь, от чего отказываешься? Я предлагаю тебе раз и навсегда очистить город от заразы, удалить больную гноящуюся занозу. Одна никчемная жизнь в обмен на три сотни и еще бог знает сколько стоящих. Не будь трусом, Бэтс. Ну же! Давай! Сделай это!
Я распаляюсь все больше и начинаю кричать. Крохотные капли моей слюны ложатся на пиджак мистера Брюса Уэйна. Я чувствую, как приподнимаются волосы у меня на затылке.
Почти с удовлетворением я ловлю на себе твой презрительный, полный отвращения взгляд. Я вижу, как твоя рука тянется к рукоятке револьвера.
– Я так и думал, – я не могу сдержать улыбки. И я хохочу до колик, и зажмуриваюсь до цветных кругов перед глазами.
Отдышавшись, я вновь смотрю на тебя и слышу твой бесстрастный голос:
– Руки за голову.
– Предусмотрителен как всегда! Браво, – я сцепляю руки в замок на затылке. – Не беспокойся, это честная сделка.
Я делаю несколько шагов назад. Твоя рука поднимается, дуло револьвера смотрит мне в лицо. Я закрываю глаза и жду. Слишком долго. Я вот-вот развалюсь на части. Я слышу щелчок возводимого курка. И снова жду. Моя голова вот-вот взорвется.
И я слышу выстрел.
Прежде чем сознание отключается, я успеваю подумать: "Теперь вы один из нас, мистер Уэйн".
***
Очень жаль, что мне не достало смелости напоследок заглянуть в его глаза. Мне жаль, что я не успел спросить его, каково было, наконец, сделать то, чего ему так давно хотелось. И каково было, наконец, понять, что он лишь один из многих.
Я шевелю пальцами, и сотни иголок вонзаются в ладони. Руки совсем онемели. Черт побери, неужели и в ад доставляют в наручниках и под конвоем?
Я открываю глаза. Верхушки деревьев склоняются надо мной, закрывая собой все небо, кроме крохотного кусочка, прямо над моей головой, из которого лучами расходится в разные стороны слепящий свет. Я чувствую себя на дне глубокой ямы.
Я поворачиваю голову и вижу мистера Брюса Уэйна. Он стоит неподалеку, прислонившись спиной к стволу дерева и не отрывая от меня взгляда. На нем нет галстука. Постепенно восстанавливающими чувствительность подушечками пальцев я ощупываю шелковую ткань, обхватившую мои запястья, и понимаю, что что-то пошло не так. С ним ничего и никогда не бывает так, как я задумал. Он говорит:
– Гостей эвакуировали. Здание сейчас обыскивают.
– Значит, вот как? – не без труда, опираясь на онемевшие руки, я принимаю сидячее положение. – Стоит старому другу ненадолго ослабить бдительность, и ты всаживаешь нож ему в спину? Я думал, мы договорились.
– Я сказал, что не стану этого делать, – он говорит твердо и с нажимом, но я помню, как он смотрел на меня глазами, полными ненависти и презрения, принимая из моих рук револьвер, и не могу ему поверить.
– Брось, тебе ли не знать, как часто слова расходятся с поступками. Неужели..? Нет, не может быть. Только не говори, что умудрился промазать!
– Я сказал, что не стану этого делать, – повторяет он без тени эмоций в голосе. – Я не убийца.
– В самом деле? – я поднимаюсь на ноги и в два нетвердых шага сокращаю расстояние между нами до ничтожной опасной величины. – Черта с два! Ты взял из моих рук оружие, и ты хотел это сделать, я видел по твоим глазам. Ты ненавидишь меня, презираешь, тебя воротит от одного моего вида, думаешь, я не замечаю, как ты меняешься в лице, если я оказываюсь слишком близко? Я знаю, ты хотел убить меня. Только трусость не позволила тебе закончить начатое. Бедный малыш Брюс, до сих пор винит себя в смерти родителей, и боится отяготить свою совесть новой кровью.
Тяжело дыша, я замолкаю. Я жду, что он придет в ярость, быть может, даже ударит меня, но он только продолжает смотреть на меня ничего не выражающим взглядом. Глаза у него усталые и водянистые как у древнего старика.
– Ты знаешь, – говорит он негромко. – Разумеется, ты знаешь меня лучше, чем я сам. Ты воображаешь, будто каждого видишь насквозь. Ты считаешь, что придумал отличный способ провести надо мной эксперимент. Проблема в том, что результат эксперимента не зависит от моих действий. Я соглашаюсь на твои условия – я становлюсь убийцей, не соглашаюсь – и становлюсь убийцей.
Я знаю, к чему он ведет, и знаю, что он окажется прав, и потому, слушая его, ищу способ ослабить узлы, сковывающие мои запястья.
– Хочешь знать, ненавижу ли я тебя? Да, ненавижу. И презираю – за твою слабость. Ты приговорил всех и каждого без суда и следствия, поверил в то, что все вокруг подонки, потому что так тебе проще жить. И теперь пытаешься превратить меня в кровожадного монстра, потому что, несмотря на все твои старания, я упорно не желаю вписываться в твою картину мира.
– Если бы не связанные руки, – говорю я, чувствуя, как шелковый галстук мистера Брюса Уэйна освобождает мои запястья и бесшумно падает на землю, – я бы разразился бурными аплодисментами.
Он прав как всегда. Гораздо проще мириться с собственной низостью, если знаешь, что вокруг такая же мразь. Все сдавались, рано или поздно. Все кроме него.
Мой рыцарь без страха и упрека, не смотря ни на что, оставался воплощением чести, справедливости, благородства и бескорыстия. И я любил его. В этом чувстве не было нежности, как не было и вожделения, и страсти. Только восхищение вперемешку с завистью, с которой, впрочем, довольно легко было совладать, зная, что он – не человек.
Но вы, мистер Брюс Уэйн, вы – человек, такой же как я, из плоти и крови. И я не могу позволить себе поверить в вас, я знал с самого начала, что не готов в вас поверить, потому что вы – живое доказательство моей ничтожности.
И я кричу, захлебываясь собственной слюной:
– Да что с тобой, Уэйн?! Кто ты, черт побери, такой? Мать Тереза? Папа Римский? Мессия?! Не было никакой бомбы, слышишь? Не было! Я все это придумал, чтобы затащить тебя сюда, и показать, кто ты такой на самом деле!
И я бросаюсь на него, прекрасно зная, что у меня нет против него ни единого шанса.
Одно молниеносное движение, и, увернувшись, он оказывается позади меня, и заламывает мои руки за спину, до хруста в суставах. Я безуспешно пытаюсь вырваться, но мои запястья намертво скованы вместе. Не думая ни о боли, ни о безнадежности ситуации, я продолжаю биться и кричать:
– Я не верю в тебя! Я не верю в тебя! Не верю!
Тогда свободной рукой он прижимает меня к себе, сдавливая ребра так, что я не могу дышать, и злые слезы боли и отчаяния застилают глаза. Я слышу его голос, над самым своим ухом, но не могу заставить себя прислушаться и понять, что он говорит.
Я не верю в него.
Я задыхаюсь и мешком повисаю на его руке. Он не отпускает. И по-прежнему над ухом как жужжание назойливого насекомого звучит его голос. Проходит много времени, прежде чем я понимаю, что этот голос беспрестанно повторяет одно и то же.
– Я помогу тебе, если ты захочешь. Я помогу тебе. Я помогу.
Спиной я чувствую, как в груди мистера Брюса Уэйна стучит сердце.
Конец